Дело Мотапана - Фортуне де Буагобей

— Очень хорошо! Положим, что ты сумеешь войти, не разбудив отца. Где ты спрячешься?

— В кресле, в углу, возле двери в коридор.

— Ты, стало быть, знаешь, как расставлена мебель?

— Я часто заходил к Жюльену, и он всегда принимал меня в кабинете. Я все очень хорошо помню. Там два кресла, два стула и низкий диван, который стоит возле стены, отделяющей кабинет от спальни Жюльена. Кресла стоят справа и слева от двери. Посреди комнаты стол и два стула, у другой стены — книжные полки и низкий шкафчик.

— Тот, где лежало ожерелье… по словам тетушки.

— Это согласуется с тем, что я видел в ту ночь.

— Что же ты видел?

— Я вернулся к себе и стал смотреть в окно. Я был убежден, что встретил Жюльена, и хотел удостовериться в этом. Мне показалось, что у первого окна медленно прошла тень… А минуту спустя эта тень показалась у окна кабинета и наклонилась… именно там, где стоит шкафчик. Сначала я подумал, что это Жюльен прячет деньги, выигранные в карты.

— Чем же закончилось представление в театре теней?

— Мне надоело смотреть, и я пошел спать.

— Жаль! Зрелище могло быть интересным.

— Я забыл сказать, что окно находится в нише толстой стены, как в средневековых замках. Архитектор Мотапана постарался.

— Барон хотел придать своему дому вид феодального замка. Но вернемся к нашему плану. Итак, ты сядешь в кресло и будешь ждать. До которого часа?

— Если нужно, до рассвета.

— Не переусердствуй! Если ты останешься до рассвета, тебя застанут слуги графа. Достаточно подождать часов до трех. А то я не ручаюсь, что не засну. Еще вопрос: ты будешь сидеть в темноте?

— Да. Если будет гореть огонь, вор убежит. Между тем, притаившись во тьме и дав ему возможность действовать…

— Очень хорошо, но тогда ты не сможешь поймать его на месте преступления. У тебя есть фонарь?

— Нет.

— Тогда заменим фонарь коробком спичек и свечой. Согласен?

— Да… за неимением лучшего.

— Но есть и другой способ поймать его. Я мог бы караулить на лестнице, пока ты будешь стеречь кабинет. И вот как, по-моему, следовало бы поступить: человек подходит; я слышу с твоей площадки, как он вставляет ключ в замок, и, как только он войдет, спускаюсь, зажигаю свечу и жду у двери. Ты сидишь в кабинете в полной темноте; ты не видишь мошенника, но слышишь его. Когда он закончит и уйдет, ты бесшумно последуешь за ним. Он выйдет на площадку, наткнется на меня, и я сразу же схвачу его за шиворот. Он станет вырываться, но я буду держать его до тех пор, пока не подоспеешь ты. Если это Мотапан, то у него не хватит наглости отпираться. Что ты думаешь?

— Я думаю, что это неплохой план… но могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Однако я уверен, что в ту минуту, когда ты понадобишься, ты будешь рядом.

— Значит, договорились?

— Да. Ну, я иду на свой пост.

— Не забудь, что мадемуазель Кальпренед еще не спит: ее окно освещено.

— Уверен, этой ночью она спать не будет.

— Так же, как и мы, — весело сказал Куртомер. — И я думаю, что нам недолго придется бодрствовать. Будем надеяться, что все удастся с первого раза. Кстати, ты возьмешь револьвер?

— Имел такое намерение, но, поразмыслив, решил пойти без оружия.

— Подумай, что мы, может быть, будем иметь дело с человеком, вооруженным с ног до головы. Если это Мотапан, бьюсь об заклад, что при нем будет целый арсенал.

— А я держу пари, что он не осмелится им воспользоваться! Выстрел поднимет на ноги весь дом.

— Это так, но он может пустить в дело кинжал!

— Я рискну, — сказал Дутрлез твердо.

— Понимаю. Ты хочешь, чтобы мадемуазель Арлетт знала, что ты рисковал жизнью, дабы спасти ее брата. Будь спокоен, она узнает: я ей скажу.

— Благодарю, но предпочитаю, чтобы она догадалась сама.

Так закончился разговор двух друзей. Альбер взял с собой все, что нужно, и Жак проводил его до площадки.

Они увидели, что свет там уже погашен. На темной лестнице было тихо. Они пожали друг другу руки, и Куртомер вернулся назад, а Дутрлез стал осторожно спускаться. Он вынул из кармана ключ от квартиры Кальпренеда.

На седьмой ступеньке ему послышалось, что внизу отворилась дверь, и Альбер поспешно прижался к стене. Он надеялся, что скоро все разъяснится, но тут понял, что это дверь квартиры на третьем этаже. Кто-то выходил из квартиры Бульруа. В голове Дутрлеза промелькнула мысль: «Неужели я ошибся? Неужели это был не Мотапан?»

Он тотчас узнал, кто это. Чиркнула спичка, и в ее дрожащем свете Дутрлез увидел спину человека в меховом пальто, осторожно спускающегося по лестнице.

«Господи, — подумал он, — кажется, это Бульруа… отец. Куда он может идти в такой час? К графу де ля Кальпренеду? Нет, это невозможно! Бульруа — идиот, но не вор. Впрочем, я догадываюсь, куда он идет. Он ускользнул, пользуясь тем, что его жена и дочь легли спать. Его, должно быть, ждет та особа, которую мы вчера видели на Елисейских Полях, а добродетельный Маршфруа отворит ему дверь!.. Но я не пошевелюсь, пока Бульруа не выйдет на улицу. Может быть, ему вздумается вернуться. Черт побери, я не хочу, чтобы он меня увидел!»

Знакомый звук прервал его размышления — раздался звонок в дверь. «Интересно, кто это возвращается так поздно?» — подумал Дутрлез.

В ту же секунду свет внизу погас. «Бульруа не захочет, чтобы его увидели, — подумал Альбер. — Он, наверно, вернется, и я должен сделать то же».

Он прислушался и услышал шаги Бульруа, перепрыгивавшего через несколько ступеней. Потом шаги замерли, и он подумал, что знает причину. Шестидесятилетний кутила не хотел возвращаться. Он решил прижаться к двери квартиры на втором этаже и переждать. Дверь на улицу с шумом захлопнулась, и в холле раздался стук сапог.

«Он возьмет свой подсвечник, — подумал Альбер, — и я узнаю, кто этот ночной бродяга».

Он ошибся: некто прошел по коридору и наткнулся на первую ступеньку лестницы.

«Он поднимается без света, — подумал Дутрлез, — как и тот, кого я встретил прошлой ночью. Странно! А если это тот же гость? Почему бы и нет? Он может прийти и с улицы: ничто не доказывает, что он живет в этом доме. Если так, все наши предположения ошибочны… это не Мотапан… Но, возможно, его лакей…»

Незнакомец начал медленно подниматься. Он часто останавливался и спотыкался.

«Может, он пьян? — предположил Дутрлез. — Право, не знаю, что и думать».

Положение было странным. На темной лестнице собрались трое: Дутрлез — на полдороге между четвертым и третьим этажом, Бульруа — на площадке второго, а между первым этажом и холлом — человек, вошедший с улицы.

Дутрлез имел двойное преимущество: он знал, что происходит внизу, и мог избежать встречи. Тем не менее он пребывал в страшном волнении. Бульруа-отец не подавал признаков жизни, но шаги незнакомца постепенно приближались. Дутрлез скоро понял, что тот дошел до площадки первого этажа и остановился.

«Это определенно Али, он возвращается к Мотапану, — подумал молодой человек. — Мои догадки улетучились, как дым. Сегодня я ничего не узнаю».

Он опять ошибся. Недолго постояв у дверей барона, незнакомец снова стал подниматься, но уже медленнее. Слышно было, что он тяжело дышит. Теперь можно было ожидать, что он войдет к графу де ля Кальпренеду.

«Что будет, когда он поднимется на площадку? — спрашивал себя Альбер. — Там стоит Бульруа. Если незнакомец идет в квартиру графа, они столкнутся, и Бульруа, не отличающийся храбростью, закричит, будто его режут. Что мне тогда делать? Прийти к нему на помощь? Вот еще! Он мне безразличен, но я не хочу, чтобы негодяй, за которым я охочусь, убежал. Бульруа — трус, но он поможет мне его схватить. Пришельцу придется объясниться, и так даже лучше, потому что я смогу сослаться на этого дурака Бульруа как на свидетеля».

Шаги снова замерли. Незнакомец шумно перевел дух, потом наступило глубокое молчание.

«Он собирается отпереть дверь. Ищет ключ в кармане, — сказал себе Альбер, все больше волнуясь. — Он сейчас должен быть так близко к Бульруа, что, протянув руку, дотронется до него, и я наконец узнаю…»

— Кто тут? — проворчал незнакомец.

— Оставьте меня! Не трогайте! — ответил Бульруа.

За этим восклицанием последовало молчание. Дутрлез ничего не понимал. Его удивляло не то, что Бульруа-отец боится: он предвидел эту сцену. Его озадачило поведение другого гуляки. Тот, с кем он столкнулся позавчера на лестнице, вел себя совсем не так: он молчал и после короткой борьбы продолжил свой путь. А этот кричал и, стало быть, не стремился остаться неузнанным. К тому же Дутрлезу казалось, что он уже где-то слышал этот охрипший голос.

Вдруг яркий свет осветил лестницу — свет от английской спички, которые запрещены во Франции и горят, как фейерверк. Яркий свет, исходивший от вытянутой руки незнакомца, обрисовал его силуэт. Человек стоял лицом к двери графа, и Дутрлез увидел только его спину. Голос этого человека и его слова рассеяли все сомнения юноши: